Стихи 1987 г. - 2 часть

Сказал земле цветок:

Отдай мне пару ног,

Поеду на восток,

Зароюсь там в песок.

 

Земля ему в ответ:

Коня у тебя нет,

А много есть примет –

Без друга – тыща бед.

 

Цветок опять ей стал

Шептать свой мадригал,

Мол, я хоть ростом мал,

Зато во всем удал.

 

Земля тогда сдалась:

Дала цветочку власть

Набаловаться всласть,

А он лишь смог упасть!

 

30 июня 1987

Вот и год пролетел, а не просто июнь.

Погрузимся, мой друг, в прошлое:

Пусть коснется любовь самых трепетных струн,

Наша жизнь – ей тетрадка нотная.

 

Не забыть мне ее, слишком чары сильны,

Слишком мучился я в то время;

И теперь каждый раз из дождей пелены

Она видится мне со всеми.

 

Запылится тот храм, что я возвожу,

Память станет сплошным провалом,

Вот тогда я опять себя спрошу:

Что ты можешь вспомнить о старом?

 

И по голосу вновь покажусь молодой:

Годы всяким пылят, но только

Я как прежде остался самим собой

И по-прежнему верен Ольге!

 

30 июня 1987

В банку с медом влип комар.

Муха подлетела:

- Ты опять забрался в бар,

Ты опять без дела!

 

А бедняга так и сяк,

Мол, стою на службе,

Весь облип, промок, обмяк,

Ей пищит по дружбе:

Позови-ка ты, родная,

Друга моего,

На корове у сарая

Встретишь ты его.

 

Муха крылья подточила,

Только улетать,

В мед, запнувшись, угодила

И давай орать.

 

Подлетела стрекозуха:

Что, кума, кричишь?

Ей в ответ спросила муха:

Далеко летишь?

 

- Да, на речку собираюсь,

Там теперь простор.

Полетаю, искупаюсь,

Грязной жить позор.

 

- Сделай, милка, одолженье,

Позови подружку,

Она или на печенье,

Или пьет из кружки.

 

Я тут видишь, подыскала

Место для обеда,

Без нее же есть не стала –

Хватит на все лето!

 

Улетела стрекозуха,

Утонул комар,

А за ним утопла муха:

Кончился базар!

 

30 июня 1987

Мы радуемся этой жизни, молоды,

И в нашем молодом мировоззрении

Лишь на три цвета вся землю расколота.

 

2 июля 1987

Среди нас он был вроде как все,

Не сильнее других, не настойчивей.

Только там, на чужой полосе,

Оказался как сталь заточенным.

 

Мы не ведали чем занят он,

Как он службу свою несет,

До каких дослужился погон

И вообще как он там живет.

 

Только грянула где-то беда

И его захватила крылом:

Первый выстрел попал в медаль,

А второй – прошел животом.

 

Он присел, но огнем своим

Задержал чуждый мир на час…

Рапорт краток «Иванов Вадим

Ценой жизни отряд спас».

 

Орден Ленина… Эта награда

Не заменит его глаза.

Нет, товарищи, плакать не надо,

По героям плачет гроза.

 

2 июля 1987

Человеку человек,

Запретив носить оружье,

Беспощадностью своей

Кару заслужил.

И подавленный народ

Понял, что им нужен

Дух, способный сокрушить

Власть железных сил.

 

Не думая о страхе и не ведая

Преград среди щитов, среди мечей,

Тело безоружное, нелепое,

Все сокрушает твердостью своей.

Невероятное вдруг стало истинным

И человек неуязвимым стал,

В ударе необычном, непредвиденном

Рука крошит отточенную сталь!

 

Постоять за мать,

Защитить детей и друга,

Только так и можно жить,

Побеждая зло.

Чтоб среди врагов

Не испытывать испуга,

Заучи как можно лучше это ремесло.

 

Не думая о страхе и не ведая

Преград среди щитов, среди мечей,

Тело безоружное, нелепое,

Все сокрушает твердостью своей.

Невероятное вдруг стало истинным

И человек неуязвимым стал,

В ударе необычном, непредвиденном

Рука крошит отточенную сталь!

 

В жизни два пути

Нас всегда подстерегают,

Их нельзя ни обойти,

Ни уйти от них.

Первый путь – вперед,

Часто люди избегают,

Потому что есть второй –

Он постыдно тих!

 

Не думая о страхе и не ведая

Преград среди щитов, среди мечей,

Тело безоружное, нелепое,

Все сокрушает твердостью своей.

Невероятное вдруг стало истинным

И человек неуязвимым стал,

В ударе необычном, непредвиденном

Рука крошит отточенную сталь!

 

Но когда душа

Станет тверже отступленья,

А рука сама

Без осечек бьет,

Каждый человек,

Не согнет свои колени,

Презирая трудности,

На врага пойдет.

 

Не думая о страхе и не ведая

Преград среди щитов, среди мечей,

Тело безоружное, нелепое,

Все сокрушает твердостью своей.

Невероятное вдруг стало истинным

И человек неуязвимым стал,

В ударе необычном, непредвиденном

Рука крошит отточенную сталь!

 

6 июля –10 октября 1987

Это было начало, когда все создавалось:

Из звезды одинокой – получились глаза,

Из озябших столетий – небеса получались,

А из свиста комет родились голоса.

 

Молчаливая пыль промывала светлицы

Отдаленных, еще неизвестных планет.

И на этой основе все спешил появиться

Первый слабенький, аленький, удивительный свет.

 

За началом пути появилась дорога,

Из смышленой мартышки вырос вдруг человек,

Тот, который сначала создавал себе Бога

И который в дальнейшем сделал атомный век.

 

Кто-то первым придумал «Помогать» и «Влюбляться»,

Кто-то первым замыслил «Зло», «Тиранство», «Вражду»,

Стали с кем-то мириться и за что-то ругаться,

А затем доверяться колдунам и суду.

 

Это было начало, когда все создавалось,

Когда были проблемы бесподобной рекой.

Миллионы прошли и землянам осталось

Любоваться закатом, да болеть высотой.

 

Оттого ли закидан свет звенящей монетой,

Что примерно такими ж стали души людей?

Создавалась планета по подобью Вселенной:

Злые – стали жесточе, а благие – добрей.

 

Окрыленные птицы не устанут в полете,

Их беда никогда не застанет врасплох.

Вы живете? А что вы с собою несете –

Неизвестные тайны или выдох и вдох?

Преисполнен напевов каждый лучик и кустик,

Разобраться в них трудно, но, поверь и решись,

И твоим станет вечно тот великий союзник,

Что названье имеет «Интересная жизнь»!

 

8 июля 1987

Порою надо, крепче стиснув зубы,

Назло врагам и недоноскам грубым

Взлететь и воссиять над ними славой.

 

24 июля 1987

Заведутся дожди утекать в оголенную почву,

Станет тусклое солнце, забывая о вечности, стыть,

На осеннюю тушь ветер свежую зимнюю почту

Принесет точно в срок и заставит прочитанной быть.

 

Кто-то юный еще загадает большое желанье,

Наугад по кустам бросив свой золотой пятачок,

На котором природа не замедлит затеять гулянье

И напишет ответ из двенадцати сказочных строк.

 

Снова осень придет, недовольные листья ссыпая,

Чтоб на них отыграться за царство других месяцов,

Соберет непогодь, никому ничего не прощая,

И наставит земле много луж – голубых синяков.

 

27-28 июля 1987

 

 

ЦИКЛ МИНИАТЮР

Когда всюду погасну огни,

И в кромешной лежа полутьме,

Думай, думай о прожитом дне.

 

28 июля 1987

Заимствуя у времени наречья

И только в том, кто в тишину проник,

Запечатляется вершина человечья.

 

24 августа 1987

И замелькает чаша круговая,

Без прототипов, без черновиков.

Горя, шипя, скользя и остывая,

Ты десять тысяч перейдешь адов.

 

Всевидимый как голубое небо,

Ты подойдешь к пределу и один

Пойдешь туда, где должен быть, но не был

И имя тебе станет – Властелин.

 

5 Августа 1987

Нравится лишь тот,

Кто едва появится,

И опять уйдет.

 

7 августа 1987

Я заметить успел только то,

Как девчонка расшибла колено,

У порога запнувшись в пальто.

 

Нечестивые, злые слова

Ей ударили в слабую спину,

А девчонка была все ж права,

Пьяным родичам крикнув: «Скотины!»

 

8 августа 1987

И восклицают громче остальных:

Скажи мне четко и понятно кто ты –

Я назову родителей твоих!

 

Глядят на вас лукавыми глазами,

Твердят упрямо истину свою,

А ночью обливаются слезами

Да рыбьи головы жуют.

 

Придет заря. Они встают с постели

И все как встарь: «Скажи мне кто ты есть!»

Никто не знает, что они не ели,

У всех клеймо: испачканная честь.

 

Их матери не бьют за попрошайство,

Отцов они не знают отродясь,

На них лежит ненужное хозяйство,

Они, ненужные шатаются где грязь.

 

Выходят люди из плохой породы,

И восклицают громче остальных,

А если уж взлетают на высоты,

То никому нельзя достигнуть их.

 

13 августа 1987

- В чем добилось ты успеха?

Эхо эху отвечало:

- Я сильнее всех кричало!

 

16 августа 1987

Не поверили птицы в полет – и упали,

Не поверили кони в простор – и слегли.

И потом уже сколько они не мечтали –

Оторваться от корня земли не могли.

 

А по полю бежал ветерок неизменно,

А по небу текли облака как всегда,

И решили несчастные птицы, наверно,

Что дорога на небо пуста как мечта.

 

Кони ржали сперва, не желая смириться,

И подковами землю гребли под собой,

Но не верили кони, что может случиться

Снова запах травы и простор голубой.

 

Поднималась заря, обливаясь слезами,

Дни летели беспутно, не зная зачем.

Постарели и птицы и кони с годами,

Но являлася истина всем не совсем.

 

Но однажды родился бунтарь и не веря

В неспособность простор обрести, он сказал:

Наша слабость пугливой души – вот потеря,

И, сказав это, сквозь стены скал ускакал.

 

Птицы ринулись в небо легко и свободно,

Кони бросились в поле, не чувствуя ног,

Оказалось, что все невозможное – можно,

Для отважных на подвиги срок – не истек!

 

6-17 Августа 1987

Все дальше ветер Времени уносит

Пушинку затерявшейся мечты…

Один почти что на коленках просит,

Другой небрежно смотрит на цветы.

 

Один, с наскока, в штангу попадает,

Другой, хитрец, в девятку напролом,

А самый сильный – высоко пинает,

Но в сущности выходит дураком.

 

21 Августа 1987

Ничего с тобой не станет страшного,

Только лучшее с тобой останется

И еще мешочек хлама разного.

 

А покуда вечности достаточно –

Ты не выставляй подделки скучные,

Потому что у тебя запрятано

Для врагов – скупое, друзьям – лучшее.

 

Через садик, дальними аллеями,

Жизнь не проведешь, как пса на цепочке.

Все запечатлится только песнями,

А не репортажами в газеточке.

 

Устремляться в громовые вылазки,

Чувствуя себя частичкой времени!

Неужели вы иначе выросли,

Или вы другого рода-племени?!

 

24 августа 1987

За селом болотом пахнет

И травой,

Барону крестьянин тянет

За собой.

Без особенности всякой,

Просто так,

Вытирает лоб усталый

О кулак.

А вокруг него в округе –

Ни души,

Но за лесом слышно стуки –

Миражи.

Неустойчивые тени

Поползли,

У крестьянина колени

Подвели.

Через призму полусвета,

У реки,

Появились чуда лета –

Огоньки.

 

7 сентября 1987

Идя тропой удач и бед –

Не в нас летит шальная пуля

Тогда, когда в нас сердца нет!

 

9 сентября 1987

Ты должен делать все, чтоб брат

И чтоб сестра твоя

Ни в чем не ведали преград –

Забудь про «Ты» и «Я».

 

Ты не звезда, чей вечен путь,

Не зелень без конца,

Исчезнешь ты, но твоя суть

Взойдет в других сердцах.

 

10 Сентября 1987

Я сам.

Не хочу обратности прощать

Опять.

Время вспять –

Мне нечего терять,

Все отдам

Могилам да крестам.

А спать

Лягу там

Где хлам,

Мне ль на жизнь минутную пенять?

По седым ночам

Из оконных рам,

Станет тьма кричать,

Но унынья взять

Даже грамм –

Не позволю своим рукам.

Только запах ям

Предстоит принять

Там.

Маком готов я стать,

Чтоб между лесов стоять,

Наперерез ветрам.

 

14 сентября 1987

В путь, враждебный совести моей,

Я никто, ни с кем, да и ничей,

Как на тополе обрывок от кассеты.

 

Впереди идущих не держу,

Не ловлю, не бью, не измываюсь,

За попытки никогда не каюсь,

Под чужую дудку не пляшу.

 

14 сентября 1987

Все сказал о сути и привычке,

Ртуть души подкинув на предел,

С боем отогнул свои кавычки

И навстречу людям полетел.

 

Не ходил на малых оборотах,

Никогда, ни в жизни, ни в стихах,

Это он придумал новый порох

С красотой и правдой на устах.

 

Зарони такой кому-то в сердце –

Вмиг исчезнет призрачный покой.

Он такой: дай только разлететься –

Сразу выскочит. И непременно в бой!

 

15 сентября 1987

Я – свежетуманный лес,

Поскольку лишь в неясной зелени

Можно остановиться в смятенье,

Душой предчувствуя близость тайны.

И потому – я сизый лес,

Чтоб кто-то в порыве души своей

Влекомый в неведомый мир,

Непременно взглянул в этот лес.

 

18 сентября 1987

Открываю тебя, как мир,

Постепенно и осторожно.

Иногда не могу сдержать

Тот порыв, что во мне кипит.

И тогда я пишу тебе,

Забывая про все на свете,

Видя только твой ясный лик

И улыбок твоих созвездье.

Ты ушла далеко вперед,

Мне оставив воспоминанья,

Обусловив все молодой

И кипучей жизнью своей.

Разрывая привычный стиль,

Я лечу сквозь пространство и время,

Чтоб когда-нибудь, хоть на миг,

Стать созвучным твоей душе.

 

19 сентября 1987

Радужное стихотворение, -

Волшебство из смертельного счастья,

Как блаженство того мучения,

Что является при видении

Примадонны в часы ненастья.

 

Ураганные лягут цветы

На могильник венком терновым,

И звезда упадет с высоты

В темноту весельем бедовым:

Облачится весь мир покровом

И печали и красоты.

 

28 сентября 1987

На досуге на прогулку вышел,

Темнота заполнила глаза.

Будто все заранее предвидел:

Девушка…преступники…гроза…

Три часа.

 

Улыбался, вспоминая маму,

Что вчера с вокзала проводил,

Так мечтал и не заметил яму:

Шаг – как раз по центру угодил.

Был один.

 

Шепот чей-то торопливый слыша,

Разбирался что произошло.

Стон ударил в уши: «Отойди же!»

Догадался – так и обожгло

 

Подскочил. Так точно – не ошибся:

Было трое, кроме той одной,

Если умно действовать, то смыться

Не успеет даже угловой.

-Стой!

 

Раз удар. Еще один. Подножка.

Двое улетают на откат.

Не успел, не отскочил немножко –

Под лопатку финку сунул, гад.

Раза три подряд.

 

Капал дождь. Вдруг небо разразилось

Взрывом стрел. Уже не слышал он…

Хлынул ливень, тьма остановилась,

Чтоб отдать убитому поклон.

 

1 Октября 1987

Одной разукрашивать краской,

Но дети поэтам – рознь,

Они ее видят сказкой.

 

Веселою, озорною,

Печальною, тихой, нежной,

А я, лишь глаза закрою,

Всегда вспоминаю лето.

 

Зеленые очертанья

И щебет лесного мира,

Явления без названья –

Никак не поймает лира.

 

Настроено сердце звучное,

Но я не умею петь…

О, осень, принцесса блудная,

Дай летом переболеть!

 

Усну на чужих коленях,

Проснусь на твоей листве,

Есть высшее чудо в детях –

То тяга к живой траве.

 

И все ж не отвергну лихо

Прощальную песнь лета,

На сердце легко и тихо,

Как будто в часы рассвета.

 

2 октября – 15 октября 1987

Как только музыка в лунных лучах

Тройною нежностью станет звучать,

Или же утром, в зеленых лесах,

Все будет каплей росистой сиять,

И лето свежей улыбкою даль

Вдруг озарит в горизонте морском –

Года, прозрачные словно вуаль,

Твоим являются мне говорком.

 

Когда люблю я, то тает зима,

Весна приходит веселым цветеньем.

Другие лыжи дает синева

На свой поход. С небывалым значеньем

Я называю счастливым себя.

И той зиме безучастное горе,

В которой вижу, родная, тебя,

Сквозь растворенные зимние зори.

 

Теперь ты вся мелодия моя –

Ты мучаешь меня и возбуждаешь,

Весь жизни шум развеять повеля,

Незримая, ко мне ты подплываешь.

Душа твоя, как лодка по реке,

Достигнет, наконец, моих пределов.

Ведь ты уже совсем невдалеке

От отдыха, которого хотела.

 

3 октября 1987

Гололед проклятый матеря:

Погибают на войне солдаты,

Гибнут на гражданке матеря.

 

Не имея сил остановиться,

Тридцать пятый держит в воду путь.

По ночам кому-то будет сниться

Эта потрясающая жуть…

 

Боже мой! Ужасная картина:

Всплеск волны с кита величиной.

Три секунды видно половину,

А потом и это под водой.

 

Застывают лица очевидцев,

Выражая состраданья боль:

Надо же такому приключиться –

Зыбью побежал огромный ноль.

 

Юзом шел автобус тридцать пятый,

Срезав свой намеченный маршрут…

Умирают на войне солдаты –

Женщины и под водой живут!

 

12-20 октября 1987

Сквозь сон не сразу слышен ветер ночи,

Иной раз вовсе слух им невредим.

Тогда-то и вступает в полномочья

Извечный сон. Свершается над ним

Духовных Сил Великих ворожба:

Разрозненные чувства и отрывки,

Все то, что называется «судьба»,

Выходит из сознанья как из дымки,

Наутро отуманенной реки.

Ты отчужден от суеты и нерв

Реальности в подобии слуги

Является. А сам ты – словно червь,

Забытый кем-то в стадии рожденья.

Открыт тебе простор, но взять его

Не можешь ты: все в тихом отдаленье

Свершается и нету твоего.

Жизнь осмысленна неимоверно,

Образы в квадрат возведены.

Потому и хочется, наверно,

Заучить забывчивые сны…

 

15 октября 1987

Кто совесть жаждой блага подкупил,

Тому одна обитель в этом мире:

Висеть ему до истощенья сил

Живой мишенью в балаганном тире.

 

Чтоб пуля пулю жучила на нем,

В живот, в мозги, во все места врезаясь.

Мы все без исключения умрем,

Но, Боже упаси, как он, болтаясь.

 

Ему не смерть, ему – вина страшна.

Испуг – он тоже в чем-то выбор знает,

А если не покаешься – вина,

Засядет крепко, громко застонает.

 

Так лучше вырыть яму и зарыть,

Пока копать – во всем себе сознаться.

Жить – это значит Быть,

А не казаться.

 

16 октября 1987

Измеряя пучину небес,

Без остатка, от края до края,

Поглощая вселенский отрез.

 

В затерявшихся звездных окопах,

Породивших ион естества,

Месяц ходит в чужих огородах,

Собирая для солнца дрова.

 

Ты лежишь на иссохшемся сене,

Спать не хочется, ночь хороша.

И полна неземных наваждений

Обрамленная тайной душа.

 

19-26 октября 1987

Словно траурной били шалью,

Надежды – с кровью пустили,

Мотнули хвостами, сверкнули сталью,

Огни костров закурили.

Все ближе поганое иго

(О, память, припомни как

Швыряли татары пику

В широкий руссийский стяг!

Как женщин в плену таскали

И жгли на кострах детей…)

Явились опять из дали

Посланцы чужих полей.

 

Стреляли метко, таежно.

Эх, доброта подвела:

Задумался неосторожно –

Заныла в живот стрела.

Это ли не подтвержденье

Наглости басурман?!

Лезут как наводненье

По просветам полян.

Надоело склоняться

В пояс чумазой твари.

Звезды не уютятся

В закостенелой гари!

 

Поле Куликово, простор и красота,

А на этом поле не видно и следа.

Есть где разгуляться, меч с мечем скрестить,

По башкам татарским палицей побить.

Солнце в ожиданье на небо бежит,

Коршун черноокий над землей кружит.

То ли будет сеча – крови водопад.

 

Движутся татары, будто на парад.

Дмитрий хмурит строги брови,

Ждет от нечести условий.

Шлем на лоб теснее сдвинул,

Взглядом русичей окинул

И махнул вперед рукой:

Будет жаркий бой!

Где-то каркнул ворон глухо,

Дмитрий пал на землю ухом,

Поднял руку: Тишина!

Вражья сила уж слышна.

 

Встали друг напротив друга,

Так, что можно стрельнуть с лука

И молчат, и ждут.

Челубей кричит – грозится:

«Кто со мною будет биться?»

Выезжает Пересвет,

«Я» - Кричит ему в ответ.

Разъезжаются батыи,

Ржут их кони боевые,

Чуют грозный час!

Вдруг – удар, противник прянул,

А затем на землю грянул.

Осабачилась орда

И как с гор течет вода,

Сила к силе полетела –

Кровью зелень заалела.

Ой, ты русская земля,

Кровью мытые поля…

Тут у всех вскипела память:

Хватит зверствовать и грабить,

Ну держись, Мамай!

Вороной копытом топчет,

Богатырь дубиной мочит,

Коршун тучей стрел подбит,

Камень камушек дробит.

 

Покатились гады клубом,

Заморили их изрубом:

Так и чешут без путей,

Под напором ста смертей.

Не видать вам больше славы,

И на вас нашлась управа,

Получите дань сполна,

Что веками собрана!

 

Дмитрий соколом летает,

До седла татар рубает.

Весь в поту, в крови, в пыли,

Словно силы от земли

Он черпает:

- Ах, ты Русь моя родная,

Вся от края и до края,

Поднимайся воедино –

Клином выбьем крепость клина!

 

После этой мясорубки

Не одни промчались сутки

И ушли татары вспять:

Надоело получать

По заслугам и с лихвой.

На Руси народ такой:

Коли сеять, так с умом,

Коли биться топором,

Так уж насмерть, напролом!

 

9 февраля-26 октября 1987

Ты была во мне, знаю, была.

Ты была, не имея названья

И вела на большие дела.

 

Ты была моим сердцем и духом,

Моим взглядом смотрела на мир.

Ты была нераскрывшимся другом,

Возвышаясь, как светлый Памир.

 

О тебе я узнал не случайно,

Ты должна была выйти вовне,

Возникая из розовой тайны,

Ты явилась, как чудо ко мне.

 

Я тебя не искал почему-то,

А быть может все потому,

Что мой дух презирает абсурды,

Вопреки естеству своему!

 

29 Октября 1987

Сердце заштормило,

Значит быть событью:

Вытяжная сила

Вышла из укрытья.

 

Из поленниц старых

Проросли листочки,

На стволах горбатых

Почки, почки, почки.

 

Вытяжная сила-

Что это такое.

Это все, что было

Спрятано судьбою.

 

Все, что пережито –

Радости, сомненья.

Что почти забыто,

Жаждет появленья.

 

И оно приходит

Вытяжною силой.

Каждый нерв наполнит

Милой, милой, милой.

 

Раскачало думы

Признаком событья:

Сила ляжет в сумму

Того, чем буду жить я.

 

30 Октября 1987

Знаю, знаю, иначе как же

В близость тайную обратится

Существованье наше?!

 

Ты пытаешься мне присниться,

Знаю, знаю, и я ведь тоже

Там пытаюсь тебе явиться,

Где меня быть не может.

 

Я в небесах о тебе читаю,

Испещренных почерком птицы.

Ты бесконечностью, знаю, знаю

Будешь мне вечно сниться.

 

2 ноября 1987

О, время, ты не гонг моим потерям,

Ты счетовод свершениям моим.

Не злись на нас, когда тебе не верим,

Не обижайся, если что таим.

 

Не по тебе такой, кто быть не хочет

Самим собой, отъявленным, как есть,

Кто только о себе тебе бормочет,

Переплетая с нетерпеньем лесть.

 

О, Время, обнадежь хоть на однажды,

Отбросив все незрелые «потом».

Я жизнь люблю, тебя люблю я дважды

За то, что мы похожи кое в чем.

 

За все, чем ты меня одолевало,

Прикинувшись тиктакой холостой.

Мы – порожденья тайного начала –

Ничтожны по сравнению с тобой.

 

О, время, знаю, ты не безразлично,

Должно быть, есть в тебе живая стать.

Ты просто заколдовано с поличным

И нет возможности тебя расколдовать.

 

5 ноября 1987

Щурит ночь свои глазенки,

Из окна глядит в упор,

А минуты, словно волки,

Так и рвут во весь опор.

 

И невольная прохлада

Пробегает по спине.

Где же ты, моя награда,

Предназначенная мне?

 

Что-то тихо происходит

В ощущениях моих:

Чей-то образ в мыслях бродит,

Разукрашивая их.

 

Вожжи тягот отпускаю,

И улыбками ловлю,

То, чего пока не знаю,

Но заранее люблю.

 

Снова робкая прохлада

Будоражит мою кровь.

Ночь – последняя ограда,

За которой ты, любовь.

 

6 ноября 1987

Как море черное из глыб,

Снегов, уставших от шагов,

От шин и от подков.

 

Твои глаза открыты сну,

Вверяя все ему и только

Ты ото всех таишь одну

Тайну, Ольга.

 

В ночных, безумных, плясовых

Движеньях вьюга пляшет

И среди них о днях былых

Какой-то леший плачет.

 

Ночной тиши ночная зыбь:

По коже сумрачная сыпь

С крестом предназначенья

На подвиг Озаренья.

 

9 ноября 1987

На завалинку бросил столбы,

Ох, охота, ох как охота

Поменять гробы на снопы.

 

Через маки босиком летела,

Красотою его погубя,

Не успела, ох, не успела

Образумить дитем себя.

 

Тракторист, позабыв про трезвость,

Наезжал на все подряд.

Ой, ты ревность, мужская ревность –

Затуманен у тебя взгляд.

 

Мак под гусеницами изувечен,

Чувства пролиты, сыграна роль…

Эх, доверие человечье,

Ты – прямая дорога в боль.

 

Заменил столбы городьбою,

Жизнь по-новому началась.

Счастье ходит в обнимку с бедою

И его не купить не украсть.

 

11 ноября 1987

А под ним – море огня.

Ой, ты чудо, земное чудо,

Искру радости в нас зароня,

Ты зачеркиваешь пересуды!

Появляются где-то девять

Наших самых родных планет,

Но средь них в пустоте звезд

Продолжает полет свой птица

И, по-видимому, непрост

Этот лебедь, который мчится,

Излучая печальный свет.

 

Ноябрь 1987

Как ветра мельница.

Ну и пусть

Никому не верится.

Ни к чему

Эти недоверия,

Отниму

Все суеверия.

Жду – не дождусь,

Будто ветра мельница.

Не идет – ну и пусть,

Никуда не денется.

 

Ноябрь 1987

 

 

 

Я иногда хочу быть одинок

А. Дементьев

Выбрав самый неясный день,

Это суть моя, это творчество,

Это радости моей тень.

 

Не нужны мне при нем желания,

Мысли строятся невпопад…

Одиночество, ты – создание

Нереальных еще преград.

 

Расцветастое небо синится,

Глубиною своей щемя,

Что-то чуется, нечто видится

Ощущениями тремя.

 

Не забуду я вечера,

Когда в заводи одиночества,

Я смотрел на пустырь двора,

Как на высшую степень зодчества.

 

12-13 ноября 1987

Присяду отдохнуть,

Подумаю о родине

И вновь отправлюсь в путь.

 

Под птицами и тучами,

Под звездами и мглой,

Пренебрегая кручами,

Я доберусь домой.

 

В окошко запотевшее

Внимательно всмотрюсь,

Все в сердце наболевшее

Вдруг подытожит грусть.

 

Над крышами заботливо

Голубка заворчит

И ветер мне охотливо

Навстречу побежит.

 

Деревья заволнуются,

Приветствуя меня,

Знакомые зажмурятся

Как будто от огня.

 

Ах, где ж ты столько пропадал?

Воскликнут воробьи, -

Неужто ты нас не узнал,

Ведь мы – друзья твои.

 

И обернусь я весело,

И посмотрю вокруг:

Здесь все ко мне приветливы,

Здесь всем я брат и друг.

 

На милую завалинку,

Забыв обочину,

Присяду, скину валенки

И душу распахну.

 

13 ноября 1987

Ромашкой и цветущим васильком.

В век техники я говорю о том,

Какими смотрит мир на нас глазами.

 

Признаться, я не слышал разговор

Старинного кургана с синим небом,

Но знаю, там бесчувственный укор,

Из зрелости обоих сказан не был.

 

Они всего лишь думали о том,

Что мало кто теперь их замечает,

Что мы, мол, столько радости даем,

Но техника души не принимает.

 

Они о том свою коснули речь

Каким бы все прекрасным в мире было,

Когда б умели люди то беречь,

Что им природа с детства подарила.

 

И думаю теперь я неспеша,

Насквозь одной заботою пронизан,

Что жизнь пройдет и поменяет лица,

Природе нашу сущность удружа.

 

18 ноября 1987

Нереальная напока,

Как зеленый лесной кудесник

Шаловлива и дорога.

 

 Первый снег заметет березы,

Не жалея своих причуд,

Будут просто тоски слезы,

Опечалят и убегут.

 

Не туда забреду с тобой –

Всюду мох, всюду пар болот,

Где завешана тишиной

Прядь восторженных позолот.

 

Будет день, ты придешь опять,

Может с мыслью, а может без,

И опять мы пойдем гулять

В наших чувств заповедный лес.

 

Ты не скажешь ни слова мне,

Все покажет сиянье глаз.

Если сердце твое в огне,

Значит будет любовь у нас.

 

А потом моя лучшая песня

Станет самым ярким рассветом

И слова тогда неуместны,

Как печаль неуместна летом.

 

19 ноября 1987

Так и знай, даже если вдруг

Не удастся нам повстречаться –

Я в душе тебе буду друг.

 

Даже если вечерней мглою

Ты мне скажешь: «Прощай! Уйди!»,

Я твой облик возьму с собою,

Мне так легче будет идти.

 

Ну а если, напротив, скажешь,

Что согласье твое со мной,

Узелок мне на память завяжешь

И приштопаешь к сердцу иглой.

 

Не смогу я с тобой расстаться,

Никому тебя не отдам.

Будет солнце лишь нам смеяться,

Будет месяц светить лишь нам.

 

20 ноября 1987

Не темна, не страшна.

Окружает меня не милиция,

И совсем не моя вина

 

В колыбельной тиши решетки,

В грустном месяце за окном,

В паутине несмело тонкой,

В тихой песенке ни о ком.

 

В неудаче моих скитаний,

Подаривших способность мне

Сквозь пустыню чужих касаний,

Злодеяний и покаяний

Видеть ласку в ушедшем дне.

 

На гранит отгулявшего тела

Не моя вина что придет

Весь поблеклый и опустелый

Пережитых надежд налет.

 

Я с друзьями не в строгой связи –

Все улыбкою да смешком

Соблюдаю перила, разве

Устоять на краю крутом?

 

Но один. Стен моих прохлада

Не страшит меня, не томит,

Мне почти ничего не надо

Кроме этих продрогших плит.

 

21-23 ноября 1987

Понятны мне твои задатки:

Съедать конфеты, шоколадки,

Прикинувшись каким попало,

Ах, лишь бы только перепало:

От друга ли иль от врага –

Желудку разница невелика.

 

Одумайся, ты прав ли в этом?

Я отвратителен конфетам,

От них пятнится все лицо

И только выйдешь на крыльцо

Уж тут и там кричат раззявы:

Красив сынок у тети Клавы!

Как хватит разом кутерьма –

Не жизнь становится – тюрьма.

 

Мне ясен нрав твой и без крика,

Ты сам – ходячая улика.

Глядишь, не веришь, ай да Коля:

Немалую отхапал долю.

И дача рядом – летний рай,

Автомобиль – и не мечтай,

Четыре новых мотоцикла,

Поди нога ходить отвыкла.

Прислуги только не видать,

Да уж не трудно угадать

Какими мыслями ты занят,

Куда тебя мамаша тянет.

Нет, нет, не отрицай, поверь мне,

С твоим умом – служить в таверне,

А ты в шелках и деловит

И долго-долго здоровит

Тебя курорт. А где же средства?

Каким трудом ты нажил их?

Иль может до мозолей с детства

Ты рук не покладал своих?

И то б пришлось тебе работать

Не то чтоб до седьмого пота,

А целых сто с излишком года,

С условием постель не трогать.

И более тебе скажу:

Твоим трудом не дорожу –

Ты не привык махать лопатой

И всякой всячиною разной.

Умом ты вовсе так простак,

Что это называют «брак».

Согласен? Или не доходишь?

 

- От темы ты меня уводишь.

Мы ж говорили о задатках,

А получилось о задах:

Взгляни, ты весь в грязи, в заплатках,

А я перед тобой как шах.

Зачем такую двигать речь,

Ведь связи надобно беречь!

Хоть нынче время всенародное,

Но всяк не прочь вещицу модную

Себе от друга заиметь,

Чтоб в очереди не корпеть!

Да, и по поводу конфет:

Сегодня есть, а завтра – нет,

Вот потому и покупаю.

Я пустоты недомогаю.

 

Недомогаешь, говоришь?

Не верю я тебе. То бишь

Твоим уверткам и блокадам.

Ты думал почести парадом

Тебе я двину, чтоб себя

Да кой кого еще любя,

С тобою связи заиметь:

Вороне с соловьем не петь,

Сидя на ветке на одной.

Мне боле не о чем с тобой

Иметь общение. Прощай.

Живи с избытком, вспоминай

Про эту встречу антиподов,

Я не мастак учить уродов!

(уходит)

 

Один.

Ну и глупец, не видел сроду

Я на таких болванов моду.

Кому нужны они такие?

Так век и ходят холостые,

И без друзей и без наград,

А кто им в этом виноват?

Сменил бы образ мыслей что ли

Служитель книжных монополий!

 

(Входят дети и позади жена)

 

Папа, папа, я видал

Как ты с лошади упал!

То-то смеху было маме!

 

Мать:

Ну а сами, разве сами

Не смеялись вы тогда?

 

Дети в один голос:

 

Мы вам с папой не чета!

Нянчить нас получше надо,

Денег сыпать до упада

И т.д., т.д., т.д.

 

Отец:

 

Нынче в моде каратэ.

Может тренера наймем?

Пусть поучит наших крошек

Мастерству. С годами, может,

И оценят нас с тобой…

Наши хлопоты.

 

Жена:

 

Со мной

Скоро что-нибудь случиться:

Не хотят они учиться –

Все им драки подавай,

Да кассеты покупай!

 

Дети:

 

Мама, ты нам обещала

«Модерн токин», «Джой» и что-то

Про больного бегемота:

Типа «Доктор – Били мало».

 

Мать:

 

И совсем, совсем не так

Книжка называется.

Я вам обещала «маг»,

Ваш уже шатается,

А про книжку скажет папа.

 

Отец:

 

Да, скажу, названье ей:

«Доктор Сломанная лапа

и красавец Бармалей»!

 

25 ноября 1987

Разве в том забота наша,

Чтоб идти наперекор,

Тем, кто нас намного старше,

Потому что сеют вздор?

 

Разве призваны мы этим

Размочалить их устой?

Только мы за все в ответе

Собственною головой.

 

Перед ними мы – песчинки.

Их дела – не хлеб да соль.

Пусть не трогают завидки:

Наше время – наша боль.

 

За него ответим сами,

А пока… пока возьмем

И зелеными руками

Пыльный ворох разгребем.

 

В том-то все и дело, братцы,

Что идти наперекор,

Значит спорить, значит драться,

Отбивая свой простор.

 

Ну а видное ли дело –

Вешать взрослым тумаки?

Станет в сердце опустело

И темно как в день пурги.

 

Как терпели наши деды,

Так и нам теперь терпеть.

Песни петы – перепеты

И еще придется петь.

 

27-28 ноября 1987

Твоей речи уже не слышу я

И горит как звезда на твоих устах

Самых нежных чувств аллегория.

А во взгляде твоем – небывалый проем,

Солнечным светом веет…

Мы с тобою вдвоем целый мир обойдем,

Даже если сквозь стены и скрежет.

За кручину твою я себя отдаю

До последнего вздоха и встряса.

Пожелаешь: возьми всю натуру мою

И сломи о колено разом.

И надменный строй одичалых слов

Пронесется легко, не оставив следов

И даже не вызвав шороха –

В любви не бывает отдыха.

Это только взлет, это будто взмах

И твоих и моих крыльев…

Больше логике места нет в умах,

Мы взлетаем безумие выбрав.

 

28 ноября 1987

Я собираюсь все сказать.

Сначала выйду на окраину,

Начну тихонько вспоминать

О случаях, причудах, смыслах,

О том, что было и прошло

И лишь над памятью нависло

Уж не гребущее весло.

Подчинены ему проблемы.

Оно гребло меня, и что ж?

Я – содержание без темы,

Я – без употребленья нож.

 

30 ноября 1987

Думой полон и нежной м жгучей.

Тополь вниз на меня покосился,

Солнце прыснуло смехом за тучей.

 

Хорошо им, не знающим боли,

Не изведавшим соль расстоянья,

Не трудны их природные роли –

В жизни есть потруднее заданья.

 

Я себя подстерег одиноким

И спросил: «Что горюешь, дружочек?»

Счастье мне показалось далеким,

Словно даль ненаписанных строчек.

 

А в ответ я услышал, опеша:

«Оттого меня гложет тоска,

Что приходят препятствия реже

И привычная ноша – легка».

 

9 Декабря 1987

Сквозь раскаленный сплав чужих прикрас,

Ты массу всех сияющих столетий

Вмиг поселяешь в трепет своих глаз.

 

Не потому ль понять их так непросто?

Без преувеличений я скажу:

Не нужно мне ни почестей, ни тоста,

Когда я с ними душу отвожу.

 

Или когда опровергает кто-то

Подвластье непонятное сердец,

Я говорю: Как птица для полета,

Так для тебя – величия венец.

 

И смысл здесь вливается особый.

Не говори, я вижу и без слов,

Что ты ко мне являешься не новой,

Но все-таки основой из основ.

 

5 Декабря 1987

Невзрачный день,

Такой же как вчерашний:

За партой лень

И во дворе – не то;

И сам не знаю,

Почему внезапно

Я думать стал

Опять про то. Про то,

Какие голубые были ночи

И слабый день,

Уставший от шумов.

О прелести уйти в поля цветочные

И там мечтать

Средь птичьих голосов.

И не сверяя ничего ни с чем,

Не забывая

Обожать и верить,

Я был готов

Забыть себя совсем,

Чтоб вдохновеньем

Вдохновенье мерить.

Сейчас не то,

Увы, все изменилось.

Мое пальто –

Такое как у всех,

Предоставляет

Мне другую милость:

Мороз и холод

Поднимать на смех.

Пустым словам

Не придаю значенья,

Но как люблю

В беседах слышать их…

Мне невпервой

Бездушному мгновенью

Противопоставлять

Коронный стих!

 

11 декабря 1987

Читая Блока по себе.

Теперь глаза печаль забыли

И штормы улеглись в судьбе.

 

Былым огнем не зажигаюсь,

Простудой быта охлажден

И каюсь, каюсь, ох как каюсь,

Что из обыденных имен

Я для кого-то проявляюсь.

 

А по другому мне нельзя

И вот опять делюсь и множусь.

У жизни радостей прося,

Я в эту радость не уложусь,

Не уживусь я с ней, друзья.

 

Печаль, как снисхожденье свыше,

Придет, усядется на трон,

И я заранее предвижу

Ее костлявости закон,

Который зверски ненавижу.

 

Лишь ты ко мне явись без чуда,

А просто так – войди и встань

И я тогда навряд ли буду

Крутить озлобленно и круто

Желаний и явлений ткань.

 

11 декабря 1987

Захочу – и уйду,

Но всегда оглянусь,

Даже если впаду в грусть.

И глаза отведу,

Но не от стыда,

Ибо совесть моя чиста.

Абсолютный покой,

Не по мне такой,

Я – хотя бы в мечтах живу,

И слова свои говорю наяву,

С шумом века наперебой.

Я, как древний гранит,

Рассыпаюсь в прах,

Только если в живых руках,

А у мертвых плит –

Не долби меня,

Свои силы бранью скверня.

Захочу – взлечу,

И подобно грачу,

Посмотрю на людей с небес,

Захочу – смолчу,

Или закричу,

Или проскриплю как протез.

Я сегодня не тот,

Ну и пусть, ну и пусть –

И люблю себя, и боюсь.

Захватило грудь - Не вздохнуть, и вот,

Новый день на меня идет.

Новый день как танк

Закоптелый прет

И сейчас моя грудь запоет,

Но в пылу атак,

Я забыл, что так

Не сработает пулемет.

И напрасно жму –

Сердцу моему

Неминуемо день грозит.

И звезда одна, запоздав, висит,

И будильник во всю звонит.

……………………………

 

Это сон? Увы,

Ошибетесь вы,

Заподозрив подобный догм;

Я не знаю норм,

Потому на шторм

Ориентирован я всегда.

Может и беда,

Когда из гнезда

Выпадает слепой птенец,

Но прозреет он, обещаю вам,

Даже честное слово дам.

Из семи колец,

Сквозь преграды снов,

Я к реальным путям иду:

Захочу – упрощу, захочу сведу

С ума смысл своих же слов.

И опять оглянусь,

Но навряд ли в грусть

В этот раз опущусь на дно,

Потому что строк

Ч не чту в урок:

Строчки – титры в моем кино.

 

9 Декабря 1987

Русь, пред тобой колени мои - об пол,

Не потому, что ты воспета многими,

А потому, что я немало топал

Твоими перелесками, дорогами.

 

Я сын тебе, покорный, но и дерзкий,

Твоих берез живительность запомня,

Я рад сказать, что мне бывает тесно

Под городской обетованной кровлей.

 

И потому, отбрасывая трудности,

Приду к тебе туда, где есть возможность

Глядеть тебя во всей твоей премудрости

И самому себе казаться в легкость.

 

О, Русь моя, зористая, радушная,

Перед тобой – глава моя на грудь

За то, что ты по-прежнему беспутная,

Как в небесах растаявшая муть.

 

Предел тебе не ведом, безвозмездная,

По звездам ты сверяешь жизнь свою.

Ты – первая любовь, ты и последняя

И потому тебе я и пою.

 

14 декабря 1987

Когда беда к лицу стоит лицом,

Дамоклов меч грозит с цепи сорваться,

Не отступайте от моральных норм,

Старайтесь человеком оставаться.

 

В лихом огне, в захвате крепких рук

Ищите оптимального исхода,

И к слову «друг» не ставьте слово «вдруг»,

Но другом не считайте обормота.

 

Когда любовь появится впервой

И кровь по жилам ваша и не ваша,

Вы не спешите называть судьбой

Желаньями наполненную чашу.

 

Когда глаза вам скажут «Я твоя»,

Не думайте, что все легко дается,

Любой творец, гармонию творя,

Навряд ли первой радостью уймется.

 

И если он поистине творец,

То будет бесконечен в начинаниях,

Ведь сердце – тот неистовый боец,

Который постоянно в спецзаданиях.

 

Когда надежда покидает грудь,

Еще не все потеряно, поверьте,

Боец, ушедший счастием рискнуть,

Придет и не останется в ответе.

 

Когда беда проходит стороной,

Дамоклов меч, наверняка, не грянет,

Не проходите там, где чья-то боль

Моральный долг превыше жизни ставит.

 

Тогда и суть появится сама

И назовет тебя Творцом и Воином,

Жизнь – это не пустая кутерьма,

Жизнь – это право быть достойным.

 

18 декабря 1987

Опровергнуть это я хочу:

Протяни мне нежно свои руки,

Ты увидишь – я их подхвачу.

 

Ну, а если, милое созданье,

Ты и вправду веришь в эту дрянь,

Преодолевая расстоянье,

Я собой наполню твою рань.

 

Появлюсь внезапно и правдиво,

Предопределяя власть любви

И тебе, и всей земле на диво.

Только ты мой образ оживи.

 

24 декабря 1987

О Солнце

 

Загорает девочка на пляже,

Солнцу комплименты говоря:

«Жаль, что нету у меня в поклаже

вот такого же инвентаря!»

 

 

О луне

 

Лунный свет. Тишина. Поцелуй.

Ах, какая приятная встреча.

«Идиот!», «Самолюб!», «Обалдуй!»,-

Лунный свет, одинаковый вечер.

 

 

О миролюбии

 

Дрались двое у кафе «Гренада»,

Кто-то третий их остановил

И в объеме заработной платы,

Синяков и шишек получил.

 

 

Об уступчивости

 

Уступал во всем, всегда и всюду,

Средоточа мысли на одном:

Сахаром посыпать свое блюдо

И преподнести себя на нем.

 

 

Об аналогиях

 

При желанье можно аналогию

Провести и в экстренных условиях,

Между умным и тупым ослом,

Сославшись на один и тот же корм.

 

Декабрь 1987

Распахнуты двери настежь,

В начале лесного акта

Ты слабо рукой мне машешь.

 

Слезу на щеке вызвав,

Краснеешь, и чтоб отвлечься,

Ты, даже тоски не выдав,

Спешишь в свою роль одеться.

 

Тебя понимаю нежно,

Кусаю дрожащие губы:

Нет в жизни любви двухместной,

Даже у самых глупых.

 

Припомнил: все так и было,

Фантазии тут не густо…

О, сердце, как ты любило –

Так тебе стало пусто!

 

30 декабря 1987