Стихи 1990 год

Стихи Набабкина Александра за 1990 г. (19 лет)

1990 год

Когда мне есть что сказать,

Но сердце мое молчит,

Когда накипает спор,

Я знаю, что рядом – Бог,

Который своей рукой

Готовит мне этот рок.

Но в сумрачной тишине,

Когда на душе тоска,

Со мною тогда вдвойне

И сердце его и рука.

 

Начало 1990

КАРУСЕЛЬ

Может, ненаглядная,

Нам придется встретиться

Там, где начинаются

Чуждые миры…

Жизнь моя превратная

Каруселью вертится,

Ноги подгибаются

Прямо у двери.

Выйти – затруднение,

Выпрыгнуть – нет случая,

Оттого и хочется

К звездам улететь:

Головокружением

Я себя замучую,

Ведь за мною гонится

Нравственная смерть.

Знаю заклинание

Против центробежности,

Но к нему без крайности

Стыдно прибегать:

Эти злодеяния

Против твоей нежности

Не сумели б, в частности,

Долго устоять.

Понимаешь, милая,

Притяженье звездное

Вовсе не единственное

В нашем бытие:

Тянет вниз обидное,

Злое и холодное,

Подменяя истинное

Существо мое.

Так без основания

Может все разрушится

В этом многоличии

Карусельных дуг:

Наши обещания

Вместе с нами кружатся,

Только из приличия

Освежая дух.

Силы непонятные

Нам не подчиняются,

Несмотря на множество

Разных тормозов,

Так что, ненаглядная,

Многие встречаются

Снизойдя в убожество

Оскверненных слов.

 

7 января 1990

ПЕРВЫЙ ЗОВ

Опустились мои руки,

Ждать послание устав,

Видно нечего им больше

Дать моей любви взамен.

Я хочу задраить люки,

Усмирить горячий нрав,

Чтобы радость была позже

Всех внезапных перемен.

Мои руки научились

Кожей чувствовать подлог-

Видно рано или поздно

Заберут у них меня,

А пока не распростились

На судьбе известный срок-

Кулаки сжимают грозно,

Время действием казня.

Что я жду? Чего хочу?

Эти странные вопросы

До сих пор в твоих глазах…

Может что-нибудь да значат,

Когда я во сне кричу,

Мои светлые прогнозы

О любви, поправшей прах?!

Опустились мои веки,

Отдавая взгляду даль,

Но не вижу я причины

Запоздалости письма.

Подо льдом застыли реки,

По мостам грохочет сталь

И опять надеждой в спину

Дышит долгая зима.

 

5 февраля 1990

ВТОРОЙ ЗОВ

Ты мне писем

Не пишешь подолгу

И сравнениям нету числа:

Помнишь я на морозе

Жестоком

Ждал тебя

Забывая дела?!

Это было начало

Мучений,

О которых

Я ведать не мог:

Не внушала ты мне опасений

И не шли

Огорчения впрок.

Я не ждал

От тебя невозможного,

Просто верил,

Всем сердцем любя,

Что ты вырвешь

Частичку из прошлого

И другою

Покажешь себя.

Но надеждам не дал оправдания

Никакой

Постепенный подход,

Ну а тут

Подошло расставание,

Предрешившее

Все наперед:

Будто вечной заботой

Изгладится

Из сознания

Образ родной

И лишь в самых глубинах останется,

То, что было

Раскрыто тобой.

Я и сам себе

Верил с опаскою,

Вдруг я что-нибудь сделал не так

И тебя –

Василису Прекрасную

Проворонил

Как Ванька-дурак.

 

И теперь,

Когда очень не терпится

Повидаться с тобой

Как тогда,

В моей памяти

Медленно вертятся

Самых лучших

Мгновений места.

И поскольку

Ты редко мне пишешь,

Не могу под конец

Не сказать,

Что молчание

Я ненавижу,

Когда хочется

Зверем рычать.

 

Пусть потом

Мне поставят в вину

Все нелепые

Предположенья,

Разреши, я сегодня

Усну

Без сомненья

И без огорченья?!

 

6 февраля 1990

Он стоял и говорил,

А она еще не знала

Сколько робости вселяла

Вот в таких как он верзил.

Просто изредка тайком

Наблюдала из окошка

Как прокашливался Лешка,

А Степан стучался в дом.

По деревне слух пошел

Будто краше нет девицы,

То-то всем парням не спится,

Даже из окрестных сел.

Мишка ей цветы таскал,

Сашка при друзьях смеялся,

А Андрей ее стеснялся

И поэтому молчал.

 

Зима 1990

Мне нет минутного покоя

От высшей тайны бытия

И в небо просится ночное

Душа крылатая моя,

Туда, где в вечной круговерти

Заложен нашей жизни смысл

И если нет духовной смерти –

Прошу услышать мою мысль!

Её прямое назначенье –

Во всё глубинно проникать,

Я вами с самого рожденья

Назначен тайны постигать.

Когда на Небе в месяц Рыбы

Мою судьбу внесли в графу,

Вы уже знали: где б я ни был,

Когда-то вас я позову.

И срок пришёл. Душа созрела

Для восприятия того,

Что Ваша Воля захотела

Заложить в Сына своего!

 

11 февраля 1990 года

В этот день мы хотим вас поздравить

С замечательным праздничным днём,

Пусть он вас по-другому заставит

Посмотреть на тот мир, где живём,

Где обиды и радости рядом

Вперемежку порою идут,

Где всё новым и новым ребятам

Под опеку страну отдают.

И где вашей единственно волей

Укрепляются все рубежи.

Вы иной не желаете доли

Для своей неспокойной души.

Так пускай вам всегда достаётся

Хоть немного чьего-то тепла

И пусть будет не меньше чем солнце

Ваша жизнь горяча и светла!

Кролик Роджер бежал по дорожке,

Он бежал впопыхах напрямик,

Увидали соседские кошки

Что к ним некий лазутчик проник.

И наскоро собрав совещанье,

Порешили его наказать.

Первой Мурке досталось заданье –

В самый угол беднягу загнать.

Но на самой последней минуте

Роджер, сам не желая того,

Проскочил сквозь заборные прутья

И они защитили его.

Тут вступила Милашка в сраженье,

Свою цель до конца осознав,

Подходящее выбрав мгновенье,

Она рявкнула с крыши “Гав! Гав!”.

Кролик Роджер метнулся налево,

И пробил незакрытую дверь,

Тут его Изабелла хотела

Повстречать как разгневанный зверь.

Но, поскольку, расчеты смешались,

Роджер кошку нечаянно сбил

И пока ее все откачали,

Он что было отчаянных сил

Забежал на высокую крышу

Сквозь открытый сквозной дымоход,

Он кричал: ничего я не вижу!

И был черным как бешеный кот.

И Милашка в испуге серьезном,

Невзирая на третий этаж,

Сделав сальто весьма виртуозно,

Приземлилась башкой на гараж!

 

18 марта 1990

Я бы хотел услышать

Слово из вашей речи,

Оно мне поможет выжить

И муки мои облегчит.

Я бы увидеть жаждал

Самую вашу малость,

Чтобы на подвиг важный

Силы чуть-чуть осталось.

Мне бы познать начало

И о конце дознаться,

Чтобы не помешало

Просто собой остаться.

 

весна 1990 года

Мои часы замолчали

Когда я вину скупил,

Но разве они понимали

Каких это стоило сил?

Ведь этой дорогой шагая

Я тысячу раз понимал,

Что выходцы мы не из рая,

А просто из разных начал.

Нам строили козни и пытки

И травлю дарили сполна,

Не в том ли загадка улыбки,

Что в ней искупилась вина?

Какие там в космосе дебри

Не всё ли, ребята, равно,

Ведь мы – одичавшие звери,

Которым сознанье дано.

Зачем постигая величье

Каких-то небесных вершин,

Мы стали пускаться в двуличье,

Когда у нас корень один?

Про всякие думы людские

Не ведает в мире никто,

Какие мы, злые, плохие?

И кто из нас подлинно кто?

Мне шанс предоставили звёзды

По космосу сверить часы

И всё стало ясно и просто

И всё улеглось на весы!

 

Май 1990

Когда моё умолкнет поколение,

От жизни наплевательской устав,

Наступит запоздалое прозрение

Для тех, кто слишком часто был неправ.

Для тех, кто свои флаги водружая,

На мир смотрел с тлетворной высоты

Всё забывая, руша, презирая,

Топча чужие души как цветы.

Они считали будто им дозволено

Других поправ, себя превозносить

И поднимались эти горе-воины

Мешая совесть с тем, чего не смыть.

Тогда казалось: сильный побеждает

А слабый умирает сам собой,

Но время всё местами поменяет,

Ему ли спорить с нашей мишурой?

И встав однажды с утренней постели

Седой старик, прерывисто дыша,

Поймёт, что годы даром пролетели

И не готова к вечности душа.

 

Лето 1990

Есть в мире только три основы

Держащих мирозданья высь:

Одна – Божественное Слово

И две других – Любовь и Жизнь.

Они как верные подруги

Сплелись в единый хоровод,

Из них возникли все науки

И в них всё сущее живёт.

Покуда ими наполняясь,

Дерзает в чём-то человек,

Они идут не расставаясь,

За годом год, за веком век.

Ища бессвязности основу,

В невидимую даль гляжу

И суть божественного слова

В своих надеждах нахожу!

 

22 июня 1990 года

Вся трудность в том, что описанье детства

В конечном счете мысленный итог,

Где доброту и худшее злодейство

Перемешал неисправимый рок.

И в том она, что словом выражаясь,

Бессилен я те чувства передать,

Которые подчас легко рождаясь,

Ложатся в память вечности под стать.

Вся в том беда, что тихие закаты

И сказанное другом невзначай

Являет нам собой такие клады,

Какие даст едва ли даже рай.

И я грущу без видимой причины,

Стараясь жизнь в бумагу уложить,

Но дело в том, что две таких картины

Нельзя, увидев, дважды воплотить.

 

15 июля 1990

Если и сейчас уйти, то когда ж остаться,

Ведь получится что Бог вновь не у руля,

Мне по правде говоря, трудно не считаться

С тем, что в этот мир пришел так некстати я.

У меня всего одна странная привычка,

От которой никуда деться не могу-

Почти в каждой бочке я первая затычка,

Потому что честь свою свято берегу.

Я о прошлом не скорблю, хоть прошел голгофу,

У меня ведь на роду писано сиё,

Но пора уже сменить тряпки на обновку

И по-новому взглянуть на житьё-бытьё.

Через юг, через восток полетит ученье,

Видимо-невидимо набежит людей,

А я встану и скажу, что пора сражение

Дать не внешней стороне, а душе своей.

Знаю, людям не понять Первого пророка,

Ведь у них сознание явно отстает,

Но пока горит звезда Солнечного Бога-

Жизни эволюция лишь вперед идет!

 

16 июля 1990

Я о других говорю в одиночестве,

А о себе скажу при всех:

Да, мне не нужно того, что вам хочется –

Хмельных попоек и плотских утех.

Не потому, что из глины другой я,

Не потому, что слабей или крепче,

Не потому, что жалею здоровья,

Не потому, что трудней или легче.

Просто на жизнь посмотрев забито,

Когда-то увидел далекий свет,

А вам-то ведь этого, увы, не видно,

У вас-то ведь прошлого такого нет!

 

Лето 1990

Я к тебе взываю, Отче,

И молитвенно прошу

Быть ко мне ещё жесточе

Если в чём-то согрешу.

Солнцу радуясь невинно,

Умоляю: дай мне день,

Чтобы он наполовину

Или вовсе снял мой плен.

Я от бренной оболочки

Не желаю ничего,

Боже, будь суров к отсрочке

Приговора моего!

У меня земная сила

Хоть и помыслы твои,

Сердце будто затопило

В час весенней полыньи

И поэтому, Владыка,

Дай мне право Суд вершить

Не наветом, не уликой,

А Достоинством Души!

 

8 августа 1990 года

Я на перепутье не минул утрат,

Сквозь все перейдя огорченья

И всё же люблю как два года назад

С огромным запасом терпенья.

Вот это и будет началом начал –

Последняя здешняя осень

И чтобы вокзал нас уж не разлучал

Мы вместе с тобою попросим.

Одним только словом сумеем сказать

Друг другу о самом желанном

И то, что так долго умели молчать

Уже не покажется странным.

Ты в звёздное небо подбросишь мою

Тобой упоённую душу

И я наилучшую песнь запою,

Ночное безмолвье наруша.

Тогда тебе станет понятно как я

Жил всё наполняя тобою,

Как переместившись в чужие края,

Я жил только верой одною.

 

Осень 1990 года

Есть на краю у слова

И на черте у взгляда

То, что ещё не прорва,

Но уже не преграда:

Некая тайна мысли,

Чувства и пониманья,

Будто из дома вышли

Не сказав: До свиданья.

В медленном постиженьи

Этой нелёгкой сути

И состоит прощенье

Вам, дорогие люди.

 

14 сентября 1990 года

У тебя за спиною я,

У меня за спиною ты,

Жаль, что вместе нам быть нельзя

До последней земной черты,

Жаль, что этот безумный век

Ничего нам уже не даст

И что высохли русла рек,

По которым носило нас.

Жаль, что было в моих словах

Много горечи и обид,

Жаль, что волю сметает страх,

В тот момент, когда совесть спит.

У тебя за плечами свет

Ослепивший навек меня,

Жаль, что ты не сказала НЕТ,

Жаль, что так бесполезен я.

Я опишу неверие и страх

Когда от них останутся осколки

И всякий человек, отринув прах,

Поймёт, что люди – это тоже Боги.

Все мои любезности

Иссякли

На краю у вечности,

Не так ли?

С каждым днём сужается

Поле зрения:

Там, где смысл кончается –

Озарение!

Если кто-то меня позовёт

В путь неблизкий и может быть мрачный,

Где господствуют холод и лёд,

Я отвечу ему однозначно:

 

Кто сегодня к вершинам спешит –

Завтра будет на голову выше,

Я хочу удивительно жить,

Даже если кого-нибудь тише!

 

Если где-то прижилась беда,

Не давая чему-то раскрыться,

Если ветер кого-то хлестал,

Молодые уродуя лица

 

Это значит пора подошла

Отрекаясь от символов века,

Объявить, что планета мала

Для растущего человека.

Мы пока что всего лишь люди,

Увидавшие свет в окошко,

Потому что извечной сути

Мы открыли совсем немножко.

Слабый ветер дыханьем грея,

Мы глядим далеко, но тупо,

Чем окончится эпопея

Не известно и самым глупым.

И у всех на виду привычно

Разжигаем костры обновы:

Да, материя не первична,

Первым было, конечно, слово.

И в Божественном озаренье

Были созданы птицы, звери,

Только в следущее мгновенье

Затворились обратно двери!

Ходят люди, ища спасенья

От такого непониманья:

Жизнь – сплошное недоуменье

В центре странного Мирозданья.

Замирает, волнуясь сердце,

Лишь любви покоряясь слепо,

Нам бы в самый раз разлететься,

Да мешает звездное небо!

И взираем туда с надеждой,

Вспоминая молитвы чьи-то,

Так и мечется над планетой

Наша скорбь с недозрелым видом.

Мы бы стали давно Богами,

Если б цену себе познали,

А пока что висит над нами

Тот, которого мы распяли.

Он на нас не в обиде, вроде,

Так, по крайней мере, считаем,

Но опять на последней ноте

Чьи-то замыслы обрываем.

Предрекают беду потомкам

Те, кто знает, что близко время

Когда сказанное пророком

Отнесется и к нашей теме.

И тогда, озираясь, плача,

Будем звать, но кого, от куда?

Отвернется от нас удача

И за пазуху спрячет чудо.

 

17 октября 1990

Дорогая, я далёко

Нахожусь сейчас,

Сопки Дальнего востока

Окружают нас.

Но сегодня в День рожденья

Шлю тебе привет

И хочу, чтоб в удаленьи

Ты не знала бед.

Здесь, под кроною вулкана

И под чаек крик,

Я б хотел тебе, Татьяна,

Дать букет гвоздик.

Но поскольку ты, родная,

Нынче не со мной,

Счастья я тебе желаю

В жизни молодой.

И с приветственным Посланьем

Попрошу принять

Дань любовного вниманья

С просьбой не скучать.

 

1990

Раньше очень западало в душу,

То, что ты

Не хочешь отвечать

И хотелось, целый мир разрушив,

Жизнь свою

Все заново начать.

И не облегчали оправданья

Редкие и слабые

Твои,

Где всегда простое «До свиданья»

Заменяло

Признаки любви.

И во мне стекалось постепенно

Все, что я

Хотел уже забыть

И опять любовь вскрывала вены,

Размышляя:

«Быть или не быть?»

Но в какой-то непонятной вере

Оживала

Этой страсти плоть,

Новым испытанием проверен,

Я вставал,

Чтоб слабость побороть.

Чувства хлестом налетали, силясь

Все затворы

Напрочь разнести

И опять мечты к тебе просились,

Чтоб чуть-чуть

Надежды обрести.

Начиналось адское круженье

В ярком стиле

Быстротечных дней

И сомненья все и огорченья

Утопали

В бодрости моей.

А твое лицо все так же чисто

От прощаний

И до новых встреч.

Я бы променял еще лет триста,

Чтоб тебя

Такою же сберечь.

Встретились. И что-то изменилось,

Будто солнце

Вспыхнуло сильней.

И душа, которая томилась,

Позабыла

Горечь прошлых дней.

 

Октябрь 1990